А вот с женщинами все обстоит совсем по-другому. Даже в нашем, относительно цивилизованном и весьма феминизированном мире красота для женщины – важный ресурс, которым нужно еще уметь правильно распорядиться. Что уж говорить про жестокие Пустоши, где, зачастую, царит патриархат самого дремучего толка. Как мы уже не раз говорили, участь женщины в послевоенной Америке, как правило, незавидна. Но симпатичной девушке все-таки несколько проще устроиться в жизни. Симпатичная может позволить себе выбирать партнера (пусть и не слишком долго). У симпатичной больше шансов остаться в живых после набега рейдеров. Наконец, красивых женщин, обычно, съедают последними. Нет, бывает, конечно, что и красавицы проявляют характер и вместо того, чтобы пытаться пробиться в жизни при помощи древнейших женских методов, прокладывают свою дорогу ножом, кулаком и револьвером. Но это, увы, пока еще довольно редкие случаи. А вот некрасивым приходится рассчитывать только на себя – на свою силу, хватку и ум.
Эбигэйл Жасмин Брук (Abigale Jasmine Brooke) была некрасивой девочкой. Слишком маленький и приплюснутый нос, слишком широкий рот, слишком толстые губы, слишком большие глаза – в ее лице все было чересчур «слишком». По отдельности все, наверное, могло бы быть даже милым: маленький рот и носик кнопкой, или длинный гордый нос над большим интеллектуальным ртом, или широко раскрытые глаза на наивном детском личике. Но вот собранное вместе на одной отдельно взятой круглой физиономии это производило неизгладимое впечатление. Девочка была не то, чтобы уродливой, вовсе нет. Уродство вызывает у здорового человека иногда страх, иногда отвращение, иногда жалость. Юная Брук же была, скорее, смешной. Даже взрослые, в первый раз увидевшие маленькую Эби, не сразу подбирали челюсть с пола, а что говорить о детях! «Гулпер», «Жабосцинк», «Черный Гекко», «Зетан» (так называли вторгшихся на Землю пришельцев из далекого космоса – большеголовых и большеглазых) – какие только прозвища не придумывали Эби сверстники. Дело осложнялось еще и тем, что Бруки были в поселке чужими. Миссис Брук пришла с караваном откуда-то с юга, неся маленькую Эби в корзине за спиной. Отца девочка не знала, но, судя по тому, что Элеонора Брук была вызывающе белой (как и все рыжие), а Эбигейл – мягко говоря нет, можно было сделать вывод, что мистер Брук принадлежал к иной расе. Не то, чтобы в Айдахо это кого-то волновало: когда рядом с людьми живут гули, супермутанты и инджуны, а с гор то и дело спускаются каннибалы – тут не до расизма. Но все же смешанные браки были делом не совсем обычным.
Сверстники постоянно донимали маленькую Эби насмешками – дети вообще весьма жестокие создания (впрочем, мы об этом уже говорили), их мутфруктом не корми, дай только кого-нибудь помучить и затравить. Обычно объектом такой травли становится либо самый слабый, либо не похожий на других, ребенок. Не то, чтобы все дети поселка были красавцами, просто даже на их фоне Эбигейл, мягко говоря, выделялась. Сначала девочка реагировала на нападки так, как это делают обычные дети, то есть плакала, лезла в драку и жаловалась матери. К счастью для юной мисс Брук, Элеонора была очень мудрой женщиной и хорошим психологом. Несмотря на то, что девочке было всего лишь пять лет, мама снова и снова терпеливо объясняла ей, что жалобами и плачем горю не поможешь. Наоборот, чем сильнее ты плачешь, тем веселее обидчикам. Можно, конечно, драться, но тогда, во-первых, тебя будут не только высмеивать, но и бить, а если ты, не дай Бог, кого-то побьешь сама, то еще и будешь виновата. Поэтому самое лучшее – стиснуть зубы и делать вид, что ничего не слышала. Разумеется, когда Эби в первый раз испробовала такую тактику, ее сильно побили. Кому понравится, когда жертва не только не плачет в ответ на оскорбления, но еще и мило улыбается, как будто ничего не слышала. Но если природа обделила Эби красотой, то упорства и терпения ей было не занимать. После третьего поколачивания насмешки и придирки прекратились. В какой-то степени этому способствовало и то, что родители обидчиков, наконец, решили, что все это заходит слишком далеко. Простые фермеры, они, тем не менее, понимали, что травить своих – неправильно. Чужаков – еще куда ни шло, а вот с соседями лучше дружить, тем более такими, как миссис Брук. Дело в том, что Элеонора была доктором.
Дети перестали издеваться над Эби, а некоторые даже подружились с ней, но девочка уже получила свой первый житейский урок. Юная мисс Брук уяснила, что в этой жизни ей придется несладко, и если она хочет, чтобы ее уважали – надо быть полезной, а лучше – незаменимой. Эби начала учиться. В свои шесть лет девочка уже умела читать, и теперь она принялась жадно поглощать все имеющиеся в поселке книги. Надо сказать, почти в каждой семье хранилось по несколько довоенных томов. Не потому, конечно, что фермеры были культурными и просвещенными людьми, вовсе нет. Просто так почему-то повелось с давних пор, и люди не видели смысла изменять старому обычаю. Большинство этих книг представляло собой, конечно, бесполезные наборы страниц, такие, как каталог Дженерал Роботикс или «Необычайные приключения Шестого Бронепехотного». Однако среди десятков томов нашлись и настоящие жемчужины вроде учебника по органической химии, армейского методического пособия для полевого медика и, наконец, толстенного тома «Научной криминалистики», составлявшей гордость наследственного мэра поселка. Да, фермеры не видели смысла во всяких там предвыборных гонках – Дрейки с Западного Склона прекрасно справлялись с нехитрой задачей какого-никакого управления деревней, и народ полагал, что от добра добра не ищут. Юная Эбигейл в течении полугода дважды в неделю приходила в дом Дрейков, чтобы помочь хозяйке по хозяйству. В качестве платы девочка получала возможность почитать заветную книгу после работы. Поскольку для семилетнего ребенка книга, по которой учились взрослые полицейские, была несколько сложновата, Эби старательно выписывала в тетрадку, которую сама сшила из разноцветных листов старой бумаги, все непонятное, и на следующий день приставала к матери с просьбой объяснить. Несмотря на то, что Элеонора была неплохим врачом, прошедшим обучение у Идущих по следам Апокалипсиса, ее знаний хватало едва на треть вопросов дочери.
Такие упорство и целеустремленность, пусть и проявляющиеся в несколько странной форме, не могли не заслужить уважение у жителей поселка. Матери часто ставили маленькую Эби в пример своим детям, что, конечно, не прибавляло девочке популярности у сверстников. Впрочем, бить Эби больше не били. Во-первых, потому что с семи-восьми лет дети в поселке начинали серьезно помогать родителям по хозяйству и у них уже просто не оставалось времени и сил для тщательной, хорошо спланированной травли. Во-вторых, умненькая мисс Брук, несмотря на все похвалы, совсем не заносилась, и вообще не упускала случая сказать, что она, конечно, много знает, но вот то, как Мики Дрейк в свои десять управляется на пастбище сразу с десятком браминов, а Лиззи Стоунбрейкер уже сама научилась ткать – вот это по-настоящему здорово! Да, Эби была исключительно умной девочкой.
Разумеется, Элеонора тоже занималась обучением дочери. Надо сказать, мать сперва беспокоилась из-за того, что Эби чересчур быстро поглощает знания, до которых ей, если уж говорить откровенно, еще следовало бы дорасти. Однако жизнь в постапокалиптической Америке оставляет людям слишком мало времени и сил для того, чтобы беспокоиться о чем-либо, кроме по-настоящему важных вещей. В конце концов, желание учиться – это гораздо лучше нежелания. И миссис Брук начала учить дочь всему, что знала сама. С девяти лет Эби начала помогать матери в клинике. Разумеется, сперва девочка просто наводила чистоту, кипятила инструменты и вела записи. Иногда мать позволяла дочери присутствовать при приеме, но если в клинику попадал особенно сложный пациент, Эби выставлялась за дверь. Элеонора считала, что присутствовать при собирании сломанных костей, обработке рваных ран или, упаси Бог, ампутации, девятилетней девочке рановато. Впрочем, даже за дверью «операционной» Эби ухитрялась приносить пользу матери и пациентам. Вид маленькой девочки в сшитом на вырост из старого парашюта медицинском халате мог умилить кого угодно. А уж когда Эби с уморительной серьезностью на некрасивом личике начинала заполнять журнал посещений, даже самые взволнованные родственники немного успокаивались.
Эби успела отработать медсестрой два года, когда произошло событие, во многом определившее ее дальнейшую жизнь. Одним летним вечером в дверь клиники постучали. У жены фермера с дальнего участка начались преждевременные роды - женщине требовалась помощь врача. Элеонора Брук быстро собрала свои инструменты, объяснила дочери, кому какие лекарства надо будет выдать назавтра, если мама задержится, после чего мадам доктор и взволнованный фермер со старшим сыном (оба вооруженные двустволками, ибо мало ли что!) скрылись в сумерках. Эби закрыла клинику, поужинала и легла спать. Разумеется, одной в хижине было немного страшновато, но поселок окружала довольно крепкая, пусть и невысокая, стена, которую каждую ночь обходили двое мужчин с ружьями (жители западной части штата ничего не принимали, как должное, и несмотря на яростный индивидуализм, в вопросах общей безопасности были на удивление организованны). Да и оставаться дома одной Эби было не впервой. Сельскому врачу часто приходится уходить в ночь к пациенту. Ночь прошла спокойно, утро началось по привычному расписанию. Ровно в восемь Эби открыла клинику (на самом деле – просто чистую комнату в хижине с операционным столом, самодельным автоклавом и шкафами для инструментов). Юная мисс Брук часто подменяла отсутствующую маму, отпуская пациентам лекарства, меняя повязки и вообще оказывая простую медицинскую помощь. Но в это утро все сложилось совсем по-другому.
Чуть позже девяти на улице послышался шум. Нарастая, он накатывался от ворот поселка, взрослые мужчины громко о чем-то спорили, потом в дверь громко постучали. Не то, чтобы клиника была заперта, но неписанные правила вежливости подразумевали, что воспитанные люди стучат. Никому не хочется получить в живот заряд дроби из-за собственной невежливости. Словом, когда в дверь постучали, Эби осторожно убрала под стол обрез малокалиберной винтовки и пригласила джентльменов входить. Мисс Брук была очень вежливой девочкой, и даже фермеров называла «джентльмены». Джентльмены вошли, поздоровались с мисс Брук, сняв шляпы (многим из них маленькая Эби меняла повязки на разных ранах и выдавала микстуру от похмелья), после чего на носилках внесли пациента, и девочка сразу поняла, что у них у всех – очень большие неприятности. Малыш Джек Райли был, если можно так сказать, Защитником поселка. Огромный, до самых глаз заросший бородой мужчина за сорок, он был отличным стрелком, прекрасно знал окрестные леса и пустоши, не боялся ни дефкло, ни яо-гая, и пользовался непререкаемым авторитетом в вопросах обороны поселения. Большую часть времени мистер Райли проводил за стенами, охотясь на четвероногую, шестиногую, восьминогую и иногда двуногую дичь. Именно он спас семью Раковски, когда на их ферму напали людоеды. Именно Джек на общем собрании заставил остальных мужчин проголосовать за строительство стены вокруг поселка, переорав в одиночку пятьдесят семь человек. И вот сейчас этот герой и надежда общества лежал на операционном столе с чудовищно распухшей синюшной ногой и лыка не вязал из-за лихорадки и влитого в него псевдокукурузного виски – единственного обезболивающего, доступного фермерам. Нога мистера Райли выглядела ужасно, а пахла еще хуже, но Эби в свои одиннадцать была смелой и сильной девочкой. От зашедшей чуть свет соседки она знала, что роды у миссис Дженсон были тяжелые, женщина потеряла много крови. А значит, Элеонора Брук не вернется домой до вечера, как минимум. Один из фермеров, услышав это, проворчал, что женщин в поселке много, а Малыш Джек один. Остальные переминались с ноги на ногу, глядя в пол, и, видимо, были согласны с такой арифметикой. Но тут мистер Райли, который, оказывается, все слышал, приподнялся на столе и пьяным голосом сказал, что все, кто высказывают такие недостойные мужчины мысли, должны убраться отсюда пока не поздно, иначе он сейчас достанет револьвер, даже если это будет последнее, что Джек Райли сделает в этой жизни. Мужчины притихли, Джек упал головой на стол, и мисс Брук приняла первое в своей жизни Настоящее Решение. Вообще говоря, врачам часто приходится принимать Настоящие Решения – такова уж их работа. Но у Эби это случилось впервые. Приказав мужчинам пристегнуть Джека, она подтащила к столу маленькую скамеечку и принялась выкладывать на тумбочку инструменты. Эби читала в маминых книгах про лампасные разрезы, и один раз даже помогала маме с одним случаем гангрены. Всю ногу тогда спасти не удалось, но, по крайней мере, ее отняли ниже колена, а не выше. Мисс Брук была не уверена, что сможет провести ампутацию – ей неделю после той операции снился жуткий звук пилы, режущей кость, но девочка надеялась, что если она все сделает правильно, ногу мистера Джека удастся спасти. Райли внимательно следил за приготовлениями юной Эби. Закончив выкладывать инструменты, девочка повернулась к больному и ясным, четким голосом объяснила ему, что она собирается делать. В худшем случае мистер Райли может умереть. В лучшем – у него останутся обе ноги. Если, конечно, мистер Райли согласен на операцию. Твердым, хотя и слегка ослабевшим голосом мистер Райли сказал, что согласен. Эби кивнула, достала из стола старую книгу и призвала присутствующих джентльменов быть свидетелями. Положив на книгу свою маленькую ладошку, девочка начала читать: «Клянусь Аполлоном, врачом Асклепием, Гигеей и Панакеей, всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению следующую присягу…»
Когда Элеонора вернулась домой поздно вечером, Эби спала на скамейке рядом с постелью, на которой громко храпел Малыш Джек. Приложив руку ко лбу раненого, миссис Брук убедилась в том, что хотя у Райли еще сохраняется высокая температура, смертельный жар, сопровождающий гангрену, спал. Приподняв одеяло, женщина увидела, что тампон в открытой ране меняли недавно. Рядом со столом лежали четыре пустых шприца стимпаков – больше пациенту в такой ситуации ставить было нельзя. Гнилые участки тканей были иссечены аккуратно и точно. Миссис Брук осторожно подняла дочь и перенесла ее на кровать. Теперь оставалось только ждать.
Малыш Джек выжил, гангрена не вернулась. Через две недели он уже начал вставать, через месяц – ходить, опираясь на костыль, а ближе к зиме уже почти не хромал. Эби стала героиней поселка, даже сверстники теперь относились к ней с глубоким уважением. Впрочем, мисс Брук только маме рассказала, что главный подвиг она совершила втайне от всех – ее вырвало только тогда, когда рана была затампонирована, а мистер Райли получил все необходимые инъекции. Мужчины сбежали гораздо раньше. Надо сказать, маленькая Эби совсем не загордилась. Люди хвалили ее за такую скромность, но мало кто знал, что причина этой скромности каждое утро глядела на Эби из зеркала и стоила немало ночных слез. Эби знала, что при всем своем уме, она остается дурнушкой.
Впрочем, ее дружбе с Малышом Джеком это нисколько не помешало. Огромный воин был бесконечно благодарен девочке за спасенную ногу, и чтобы хоть чем-то отплатить за добро, начал учить ее всему, что знал сам, начав со стрельбы. Элеоноре это, естественно, не понравилось, и она строго поговорила с Джеком, который, впрочем, продолжил поступать так, как надо, то есть, по-своему. После одного серьезного разговора последовал другой, затем третий, и весной Джек переехал в хижину Бруков. У взрослых такое бывает.
В тринадцать лет Эби приняла собственного младшего брата, в четырнадцать – сестру, и к семнадцати годам ощутила, что в доме, несмотря на все пристройки, становится тесновато. Нет, она, конечно, по-прежнему была любимой дочерью Элеоноры Райли, да и Джека, наверное, тоже. Но семнадцатилетней девушке довольно трудно ужиться с четырьмя младшими братьями и сестрами, самому старшему из которых только четыре года. В свои семнадцать Эби была хорошим врачом, отлично стреляла, умела жить в лесу и знала, как сломать человеку руку. Естественно, ей хотелось чего-то большего, чем просто жить в небольшой деревне и лечить фермеров. К тому, же, с возрастом она так и не похорошела. Конечно, ее уже больше не называли Черным Гекко, но мисс Райли-Брук отдавала себе отчет в том, что парни на нее если и смотрят, то только как на выгодную партию. Словом, мисс Райли решила, что ей хочется посмотреть на мир.
Элеонора, услышав о решении дочери, закатила крайне редкую у этой женщины истерику. По дому летала посуда, стулья и даже немного книги. Джек и Эби спаслись от гнева матери семейства на улице, где отчим сказал девушке, что, конечно, она вольна в своих решениях, но вот так просто одну он ее тоже не отпустит. Райли говорил, не повышая голоса, но умненькой Эби как-то сразу стало понятно, что Малыш Джек не шутит.
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы на следующий день в поселке не появились весьма необычные люди. Немолодой, но крепкий мужчина с длинными седыми усами и высокий, щегольски одетый и на редкость импозантный гуль, оба в шляпах, длинных дастерах и оба вооруженные до зубов, проследовали в прямо дом мэра Дрейка. Там седоусый предъявил градоначальнику латунную звезду на рубашке, после чего сказал, что его зовут Алан Форд, и он является шерифом округа Биллингс, в который, кстати, входит и поселок Дрейка. Дрейк вспомнил, что прошлой весной на торгах в Биллингсе что-то такое действительно обсуждалось, и он даже где-то подписался. Правда на тот момент мэра больше интересовала цена на псевдокукурузу… Шериф Форд, тем временем, продолжил. Три дня назад в Биллингсе была зверски убита девочка. В тот же вечер, несмотря на установленный шерифом запрет, город покинул торговый караван: два купца и четыре охранника. Шериф со своим депьюти, мистером Кларком (при этих словах высокий гуль вежливо поклонился) преследовал караван до этого места, и хотел бы знать, где он сейчас. Дрейк потер подбородок и сказал, что караван из Биллингса прошел через поселок днем, но сейчас уже вечер. Скорее всего, они остановились в соседнем поселке, до которого шестнадцать миль, так что шериф может заночевать здесь, а утром продолжить погоню. Форд покачал головой: утром его и убийцу будут разделять те же шестнадцать миль, он предпочитает выйти сейчас. Дрейк указал на садящееся солнце и сказал, что ночью за стеной, мягко говоря, небезопасно, а дорога в соседний поселок несколько запутанная. Форд вытащил из сумки какую-то бумагу и сказал, что согласно этому договору, который в прошлом году подписал сам мистер Дрейк, жители округа обязаны оказывать шерифу всяческую помощь. И вообще, у господина мэра, вон, по дому бегают дети, неужели он вот так просто позволит скрыться убийце ребенка?
При этих словах дверь распахнулась, и в комнату вошел Малыш Джек. Вместе с другими мужчинами поселка он стоял у дома мэра и ждал, чем закончится разговор с чужаками. Поскольку стены у Дрейка были паршивые, (серьезно, Дрейк, давно бы законопатил, зима на носу!), мистер Райли слышал все. И поскольку никто не знает окрестные пустоши лучше мистера Райли, и дети у него тоже есть, то шериф получает в свое распоряжение лучшего проводника в округе. Вот только погодите, пойду за дробовиком и броней схожу. Мистер Форд коротко кивнул и сказал, что будет ждать у ворот. Через пять минут мистер Форд и мистер Кларк услышали приближающиеся звуки перебранки. Один голос принадлежал мистеру Райли, второй был очень молодой и явно женский. Перед шерифом и его депьюти предстал Малыш Джек в полном лесном снаряжении и юная чернокожая девушка, не слишком привлекательная, но настроенная очень решительно. Несколько смущаясь, мистер Райли представил шерифу свою приемную дочь Эбигейл, после чего приказал несносной девчонке немедленно идти домой. Эби отскочила назад и сказала, что никуда не пойдет, а будет следовать за отцом и шерифом сзади. Форд заметил, что время уходит. Райли некоторое время молчал, затем махнул рукой и приказал Эби держаться рядом, а если дойдет до стрельбы – падать и лежать, пока все не кончится. Шериф Форд быстро привел отца и дочь к присяге, выдал им (к величайшему восторгу девушки) алюминиевые звезды временных депьюти и зашагал в ночь.
До стрельбы не дошло. Маленькое поссе вошло в соседний поселок глубокой ночью, ухитрившись не поднять шума (часовой хорошо знал Джека). Торговец с охранниками ночевали в амбаре, и мужчины взяли их без борьбы и даже без шума. Объяснив жителям поселка, в чем дело, шериф погнал арестованных в Биллингс. Малыш Джек, в принципе, мог быть на этом свободен, но лесной воин решил сопроводить шерифа до городка – для надежности. Естественно, вместе с отцом отправилась и Эби.
Путь до Биллингса обошелся без приключений. Проблемы начались в самом городке. На площади собралась толпа горожан, собирающаяся линчевать всех шестерых караванщиков. Форд выступил вперед и сказал, что не позволит сделать это – наказание понесут только убийцы. С восхищением Эбишейл и Джек наблюдали, как две сотни разгневанных мужчин и женщин отступили перед одним человеком (и одним гулем). Шерифу было дано сорок восемь часов на поиски убийцы, после чего горожане собирались взять правосудие в свои руки.
Проблема заключалась в том, что Форд не знал, кто настоящий убийца. Торговцы и охранники указывали друг на друга, спасая шкуру, и все шло к тому, что вздернут все-таки всех шестерых. Не то, чтобы род людской сильно пострадал от этого, заметил Форд, но вот правосудие в Биллингсе в таком случае будет отброшено на годы назад. Внезапно вперед выступила Эбигейл. Девушка спросила: не осталось ли у шерифа каких-нибудь вещей убитой. Кларк молча подал Эби перепачканное кровью платье. Девушка сняла с плеча большой кожаный ящик и решительно спросила: где в этом городе принимает врач.
Кабинет и оборудование врача были на время реквизированы для помощи следствию. К счастью, у доктора имелся довоенный медицинский комплекс Авто-Док.
Большая часть функций аппарата благополучно скончалась от времени, но анализатор работал исправно. Эбигейл понадобились сутки на то, чтобы определить, что на платье имеются следы крови не только жертвы, но и еще одного человека. Еще полдня ушло на то, чтобы взять кровь на анализ у шести подозреваемых. Одна проба совпала… Форд спросил Эбигейл, насколько она уверена в своих выводах, ведь это решит – жить человеку, или умереть? Эби твердо сказала, что взятая проба совпадает со следом на платье.
Возможно, если бы преступник был по-настоящему твердым орешком, Форд бы все-таки заколебался. Но стоило Эбигейл предъявить подозреваемому свои выводы, как тот оттолкнул девушку и бросился бежать. Мистер Кларк выхватил револьвер и хладнокровно перебил беглецу ногу ниже колена, после чего весьма учтиво попросил девушку остановить кровь: преступник должен быть повешен по всем правилам. Теперь, когда у Форда на руках были доказательства, он немедленно снова допросил оставшихся караванщиков. Под давлением улик, те признались, что знали об убийстве, но решили не сообщать властям, опасаясь, что покарают всех. Быстро собрался импровизированный суд присяжных. Убийцу приговорили к смерти через повешение, укрывателей лишили имущества и выдворили за пределы поселка с двумя дробовиками и шестью патронами на всех, предоставив Айдахо самому решить их судьбу.
Дело было сделано, и Джек, тепло попрощавшись с Фордом и Кларком, собрался домой. К его удивлению и ужасу Эбигейл заявила, что останется в Биллингсе. Мисс Райли сказала, что Правосудию в лице шерифа Форда не помешает помощь Знания. Удальцов, способных прыгать через окна и стрелять от бедра в Айдахо хватает, но, как показал этот случай, иногда служителям Закона нужно включать мозги. Форд запротестовал, заверяя Райли, что он ни о чем таком не думал и не слышал, на что мисс Райли, пожав плечами, заметила, что если шерифу вот так уж совсем не нужна помощь медика, который умеет стрелять, искать дорогу в лесу и практически наизусть выучила книгу «Научная криминалистика», (которая, кстати, вот тут, с ней, потому что мистер Дрейк ее подарил тогда, за лечение папы Райли), то она, наверное, была слишком высокого мнения о мистере Форде. Впрочем, она обойдется и работой врача – еще один городу не помешает. Форд и Райли пораженно молчали, и тут мистер Кларк мягко заметил, что дети рано или поздно взрослеют. И если уж мисс Райли выросла и хочет найти свою дорогу в жизни, то, может быть, имеет смысл помочь ей в этом? Все-таки с мистером Фордом и мистером Кларком (при этих словах гуль приподнял цилиндр) девушке будет безопасней, чем совсем одной среди незнакомых людей. Райли глубоко вздохнул, потом еще раз вздохнул, потом взял с Эби обещание, что она будет регулярно писать и время от времени навещать семью. Так у шерифа Форда появился еще один депьюти – настоящий криминалист мисс Эбигейл Жасмин Форд. Малыша Джека дома ждал страшный скандал и неделя молчания, но, в конце концов, Элеонора успокоилась. Тем более, что через две недели караван принес первое письмо от Эби.
Алан Форд скоро понял, какого неоценимого помощника он приобрел. Эби была смелой и умной девушкой, но главное: она помогла поставить раскрытие преступлений на научную основу. Ведь в обязанности шерифа входит не только погоня по крышам и стрельба навскидку. Закон должен находить и скрывающихся преступников, а с этим у Форда до сих пор было туговато. Теперь и он, и Кларк зубрили основы древней науки о раскрытии преступлений по старинной, довоенной книге, часто обращаясь за разъяснениями к юной Эби. Мисс Райли, впрочем, нисколько не зазналась. Ведь ее отражение в зеркале, увы, совсем не изменилось.
И все же, девушка была счастлива. Она была на своем месте, и она была незаменима. Стальной Форд стал наставником мисс Райли, а благородный Кларк – верным другом. И когда Форд оставил Биллингс для того, чтобы стать шерифом в Нью-Фоллз, девушка без колебания последовала за ним.
Встречаем: Эбигейл Жасмин Райли (Брук). Возраст – двадцать один, рост – метр пятьдесят девять, вес – сто фунтов. Не слишком красива (мягко говоря), но очень умна, имеет стальные нервы, железную выдержку и настоящий характер. В глубине души, впрочем, довольно ранима, хотя никогда не показывает обиду или боль. Ну, за исключением тех случаев, когда приходит поплакать на плече у Кларка или (в исключительных случаях!) у Форда. Впрочем, это случается очень редко. Эбигейл – прирожденный криминалист и врач от Бога, если он (Бог), конечно, еще есть в послевоенном Айдахо. Эби очень любит свою семью и регулярно отправляет в округ Биллингс письма о своем житье. Поскольку почты в Айдахо нет, с караванами доходит едва половина, поэтому пишет Эби часто. Втайне от всех мисс Райли откладывает средства на пластическую операцию, которую она планирует сделать в клинике Идущих по Следам Апокалипсиса в Нью-Вегасе – подальше от Айдахо. Она собрала уже треть суммы, и не знает, что Форд, Кларк и четвертый участник их команды втайне от нее собрали почти половину, собираясь преподнести эти деньги в качестве подарка. Надо сказать, друзья долго спорили: следует ли им поддерживать Эби в этом начинании, или попробовать отговорить, но потом решили, что раз уж операция стала мечтой ее жизни, то их долг - помочь всеми силами. В конце концов, наверняка очень уж много изменений вносить не потребуется, ну, может, чуть увеличить нос и слегка поправить рот...
Эбигейл вооружена револьвером и старинным пистолетом Walther MPL.
Как и все люди Форда она носит шляпу и дастер. Впрочем, будучи девушкой, серому цвету она предпочла красный – ее довоенное синтетическое пальто, конечно, бросается в глаза, поэтому Эби надевает его только тогда, когда скрытность не важна. В отличие от своих друзей, мисс Райли всегда носит звезду шерифа, которой очень гордится.
Модель – Reaper Bones, ПП и подсумки – Wargames Factory. В отличие от двух других моделей этой фирмы в данной арке, у этой было все не очень хорошо с четкостью деталей, особенно лица. Это, собственно, и послужило завязкой истории)))