Из трех народов инджунов Айдахо, Не-Персе всегда считались самым цивилизованным, если, конечно, такое понятие применимо к лесным дикарям. Их одежда была похожа на нормальную (по крайней мере они носили настоящие штаны, а не леггины и набедренную повязку, как Новые Шошоны и Серые Кроу). Они говорили на неплохом английском с некоторыми вкраплениями странных слов, конечно. Имена Не-Персе звучали просто и понятно: Билл, Мэри, Джошуа, а что касается фамилий, то в плавильном котле послевоенной Америки, где встречались потомки китайцев, японцев и даже русских, «Вайхайкен» и «Уллаукот» вряд ли могли кого-нибудь удивить. Однако из того, что Не-Персе были похожи на цивилизованных людей, совершенно не следовало, что цивилизованным людям было с ними проще. Замкнутые и подозрительные, эти инджуны яростно охраняли границы своих земель, не поступаясь ни акром территории. Земли Не Персе, расположенные на месте их старой резервации, простираются от Орофино и дамбы Дворшак на востоке до торгового поста Лапвай на 95 шоссе на западе. С юга границей их землям служат руины Коттонвуда. До Апокалипсиса это были пересеченные лесистыми хребтами прерии. После войны из-за изменений климата и частичного разрушения плотины на водохранилище Дворшак, северная и западная часть резервации оказались подтоплены и заболочены, и постепенно заросли лесом. Войну пережила почти половина племени (об этом мы расскажем в отдельной главе), что для послевоенной Америки было очень много. Когда закончился Черный Дождь и отступил Светящийся Снег, Не-Персе оказались единственными хозяевами северо-западной части штата. Однако, эти инджуны никогда не стремились расширить свою территорию. Южная часть их страны представляла собой постъядерные прерии, где высокая красная и желто-зеленая трава давала пищу постепенно растущим стадам бигхорнеров и браминов.
Не-Персе разводили скот и продавали его Жителям Долин. Лесисто-болотистые земли были непригодны для пастбищ, но инджуны категорически отказывались уступить хотя бы часть этих земель Лесным Баронам даже во временное пользование. Это было тем более обидно, что болотистые леса бывшей резервации почти на треть состояли из белого псевдоклена, прочная и вязкая древесина которого абсолютно не поддавалась гниению, из-за чего ценилась впятеро выше, чем обычная редкоигольчатая сосна. Надо сказать, что каковы бы ни были обстоятельства, Не-Персе всегда защищали свою землю с бешеной яростью. Будь против них хоть весь Айдахо – они не поступились бы ни акром. Впрочем, у Айдахо хватало проблем и без глупых инджунов, которые не видят собственной выгоды. Так уж повелось издревле. Никто не знал точной причины такой неуступчивости. Сами инджуны говорили, что когда-то белые отняли у них страну, в которой были похоронены их предки. Именно из-за этого на мир вообще и на племя в частности обрушились все неисчислимые бедствия, включая светящийся снег и черный дождь. Словом, самым страшным преступлением у Не-Персе считалось отдать свою землю чужакам, пусть даже на словах.
Джерри Сахконтейк (Sahkonteic – Белый Орел), воин двадцати двух лет от роду, чувствовал себя несколько неуютно, когда утром в землянку, где он лежал лицом вниз со связанными руками и ногами, зашли четверо воинов и выволокли его наружу. Деревня Хемене (Hemene) – Волков – была небольшим поселением на границе болот и прерий. Здесь, под защитой баррикад из ржавых контейнеров и сгоревших автомобилей, жило восемнадцать семей Не-Персе. Их стада бигхорнеров паслись на широкой равнине между горами, болотами и рекой Дворшак. На востоке, милях в двадцати, прерии сменялись хребтами невысоких, поросших лесом гор. Там начинались дикие земли – пристанище людоедов, с которыми племя непрерывно воевало. Впрочем, в данный момент Джерри больше волновал столб, к которому его привязали воины. Столб стоял прямо посреди площади, образованной кольцом полудомов-полуземлянок, в которых жили семьи Хемене. Это было плохим знаком. Если бы столб врыли на краю поселка, возле одной из стен – это означало бы, что Джерри собираются расстрелять. Сахконтейк ничего не имел против расстрела. Расстрел был быстрым и относительно безболезненным видом казни. Но раз столб поставили посреди деревни – это означало, что расстреливать не будут. Ведь сгоряча можно попасть по домам за спиной того, кого собираются казнить. По всей видимости, соплеменники собирались убивать Белого Орла особенно долго и мучительно. То, что будут именно убивать – Джерри не сомневался. Никто не вкапывает здоровенный деревянный столб просто так, чтобы произвести впечатление. У столба обычно пытают – например сдирают кожу – или казнят. Увидев сложенные у столба дрова, Сахконтейк вздрогнул: похоже, соплеменники собирались сжечь его заживо. И самое паршивое: Джерри не помнил, за что.
Надо сказать, инджуны не имели разветвленной и сложной системы наказаний за преступления. В их деревнях не было тюрем, проступки разделялись на те, за которые племенная полиция могла хорошенько отлупить, и те, за которые налагался штраф: в шкурах, одежде, бигхорнерах или еще чем-нибудь ценном. Лишь за самые серьезные преступления полагалась смерть – обычно достаточно быстрая. Инджуны могли пытать пленников, но не своих. Но для того, чтобы заслужить смертную казнь, нужно было очень постараться. Даже убийство во время ссоры или драки старейшины старались свести к выкупу – для небольшого племени потеря каждого воина была серьезным ударом. Словом, Джерри понимал – он натворил что-то по-настоящему страшное. Увы, он никак не мог вспомнить – что именно.
Прошлый (или позапрошлый?) день начался неплохо. Джерри и другие молодые воины под руководством вождя Джека Апаш Вайякатта (Кремневое Ожерелье) встретились на мосту Асака с торговцами с юга:
...и выгодно обменяли два десятка молодых бигхорнеров, а также шкуры и сушеное мясо на патроны и несколько ружей. Правда часть товара южане обещали подвезти позже, поэтому Вайякатта с пятнадцатью воинами отправился в деревню. Близилась осень, людоеды, как у них заведено, начали спускаться с гор, и воинам лучше было держаться рядом с семьями. Вайякатта не боялся, что его обманут – Волки вели дела с этими торговцами уже много лет. Джерри с оставшимися юношами должен был забрать недостающее, заночевать на торговом посту:
...и утром принести все в деревню. Сахконтейк помнил, что торговцы подвезли оставшиеся ружья и шерстяную ткань для рубашек, когда уже стемнело. Джерри все тщательно пересчитал, проверил оружие и договорился, что отстреляет его утром. Потом торговцы сели ужинать и позвали инджунов разделить с ними трапезу. А вот что произошло после этого Джерри уже не помнил.
Впрочем, судя по тому, как сильно болела его голова (а также по следам рвоты на рубашке), Джерри догадывался, что он здорово напился. Это само по себе было плохо – Апаш Вайякатта не раз предупреждал молодых воинов о том, что Не Персе не должны пить спиртное, потому что оно действует на них не так, как на Жителей Долин. Но Джерри знал, что за простое пьянство акичита – те, кто охраняют порядок в племени – просто отлупили бы его ивовыми палками. Значит, дело было не столько в том, что он напился, сколько в том, что натворил в пьяном виде. Джерри изо всех сил пытался вспомнить: не дрался ли он с кем-нибудь в ту ночь, но голова отказывалась работать.
Тем временем, на площадь стали собираться жители деревни. Все – и мужчины, и женщины, и дети, и старики смотрели на привязанного к столбу Джерри с нескрываемой ненавистью и презрением. Приглядевшись получше, Белый Орел с ужасом понял, что не видит среди собравшихся лучших воинов племени. Джерри был хорошим бойцом, одним из лучших среди Волков, но при этом он, конечно, понимал, что в одиночку столько храбрецов одолеть бы не смог. А значит, воины отсутствовали потому, что ушли в военный поход. Осенью Не-Персе в походы не ходили – надо было оборонять деревню и стада от каннибалов. И если, несмотря на это, молодые воины отправились куда-то повоевать – значит произошло что-то из ряда вон выходящее.
Внезапно люди на площади заволновались. С трудом повернув шею, Джерри увидел, что в ворота крепости входит военный отряд. Воины шли медленно, сняв украшенные перьями шляпы. Тягловые бигхорнеры тащили две волокуши с завернутыми в шкуры телами. В толпе подеялся ропот, мужчины трясли оружием и кулаками, женщины кричали, дети начали бросать в Джерри камни и комья сухой земли. Белый Орел даже подумал, что сейчас его убьют – просто и без затей, но тут на середину площади вышел Джек Апаш Вайякатта.
Подняв вверх правую руку, вождь призвал народ Хемене к молчанию, после чего повернулся к Джерри. Некоторое время Джек молчал, а затем спросил: знает ли Джерри Сахконтейк в чем его вина? Джерри честно признался, что понятия не имеет. Джек кивнул и начал свою речь. И чем больше рассказывал Кремневое Ожерелье, тем страшнее становилось Белому Орлу. Он знал, что за преступление, которое он совершил, прощения быть не может. Более того, смерть, пусть даже от огня, пусть с содранной кожей – это не самое ужасное наказание за такой проступок.
Самым страшным преступлением среди племен Не-Персе всегда было отдать свою землю чужакам. Так повелось с тех давних времен, когда белые отняли у народа страну, где были похоронены предки Не-Персе. Это было страшное преступление, и за него ужасную цену заплатил весь мир. С неба упал огонь, сжегший каменные и стальные города захватчиков. После огня пошел Черный Дождь, а за ним – Светящийся Снег. Тысячи тысяч людей умерли навсегда, их кости превратились в прах, их души не нашли путь на Белые Равнины. Таково было наказание за то, что у Не-Персе несправедливо отняли землю. С тех пор Не-Персе поклялись никому не отдавать ни пяди, чтобы мир снова не постигло ужасное бедствие. И вот, вчера ночью, Джерри Сахконтейк сказал торговцем из Долин, что он – великий вождь племени Хемене народа Не-Персе. Он сказал, что ему подчиняются и молодые воины, и мужи, и скво, и старики. Он сказал, что в стране племени Хемене ему принадлежат прерии и реки, горы и леса. И сказав всю эту наглую ложь, Джерри Сахконтейк выпил еще кленового виски и поставил свою подпись на листе бумаги, на котором было написано, что народ Хемене отдает половину своих лесов большому купцу из Нью-Бойсе, человеку по имени Ричард Фарго на сто лет в безвозмездное пользование. Утром, когда молодые воины погрузили бесчувственного Джерри на Бигхорнера, люди Ричарда Фарго сказали им, что начнут рубить лес прямо сегодня, потому что приближается осень и дерево поднимается в цене. А когда воины сказали, что никто не смеет рубить деревья в лесах Не-Персе, люди Ричарда Фарго рассмеялись и показали бумагу, на которой великий вождь народа Хемене, Джерри Сахконтейк поставил свою подпись, а вернее – крест.
Молодые воины поняли, что это слишком сложное дело, и поспешили в деревню, чтобы рассказать обо всем вождю и старейшинам. Выслушав юношей, Джек Апаш Вайякатта взял лучших бойцов племени и отправился туда, куда, по его расчетам, должны были пойти люди торговца Ричарда Фарго. Когда Не-Персе пришли к лесу, Люди Долин уже срубили первые деревья. Джек приказал лесорубам убираться. Те показали бумагу, в которой вождь Джерри уступал Ричарду Фарго этот самый лес на сто лет. Джек ответил, что Джерри никакой не вождь, никогда не был вождем, и даже если бы и был, то и тогда не имел бы права отдавать кому-то земли народа Хемене. Люди Долин ответили, что их это не волнует, у них есть бумага, по которой лес принадлежит Ричарду Фарго на сто лет, а глупые инджуны могут убираться домой и там выяснять, кто у них вождь, а кто – не вождь. Разумеется, после этого началась стрельба, и поскольку Не-Персе пришли на место, заранее приготовившись к битве, они победили. Было взято шесть скальпов и восемь ружей, остальные лесорубы бежали, пригрозив, что Ричард Фарго этого так не оставит. В общем, племя Хемене, а возможно и весь народ Не-Персе ждет война с Жителями Долин. А еще в бою с лесорубами погибли два молодых воина: Джошуа Чуслум (Chuslum - Бык) и Алек Чуслум Моксмокс (Chuslum Moxmox – Желтый Бык). И теперь у племени вместо двадцати четырех молодых воинов стало двадцать два. Вернее, двадцать один, потому что Джошу и Алек погибли из-за Джерри, и племя этого так не оставит.
На площади воцарилась тишина. Джерри знал, что для него надежды нет. Более того, оставаясь в душе сыном народа Не-Персе, он понимал, что за такое преступление любой казни будет мало. Поэтому, когда Джек Кремневое Ожерелье закончил свою речь, и люди снова начали кричать, требуя смерти предателю, Белый Орел гордо выпрямился и приготовился умереть, не издав ни звука. В конце концов, если человек не смог прожить жизнь, как следует, он, хотя бы, может умереть, как подобает.
Но тут Джек второй раз поднял руку, и толпа снова замолчала. Джек был храбрым, мудрым и, главное, удачливым вождем, поэтому люди его слушались. Джек сказал, что убить предателя будет слишком просто. Ведь Не-Персе, который умер на земле Не-Персе, даже если он был преступником, все равно найдет дорогу в Белые Равнины. Ведь каждого Не-Персе от рождения хранят духи его земли, в которой похоронены предки (не те, конечно, которые остались в той, отнятой белыми стране, а те, которые родились уже после Огня, Дождя и Снега). Не Персе хранят духи, предки, а также талисманы, которые для него делает шаман с самого рождения. Поэтому даже воины, которые погибли в стране людоедов и попали в их котлы (пусть никого из народа Хемене не постигнет такая судьба!) – даже они находят дорогу на Белые Равнины.
Будет несправедливо, если душа предателя достигнет Белых Равнин вместе с душами храбрых Джошуа Чуслума и Алека Чуслума Моксмокса. Несправедливо и неправильно. Джерри совершил слишком большое преступление. Поэтому он, Джек Апаш Вайякатта говорит так: пусть Джерри больше не будет человеком Хемене и человеком Не-Персе. Вот на этом костре, которые сейчас разведут молодые воины, сгорят талисманы и щит Джерри. Вот на этой шкуре черным соком голубики будет нарисован тотем и знак имени Джерри, и шкуру эту тоже бросят в огонь. А потом Джерри отведут на восток, к горам Хватки Черного Пса, и оставят там, чтобы духи земли Не-Персе забыли его запах, его лицо, и не знали вкус его крови. Пусть тот, кто был Белым Орлом Хемене, скитается по землям Каннибалов и Жителей Долин, не имея больше ни рода, ни племени.
После того, как Джек произнес свой приговор, на площади воцарилась жуткая тишина. Даже родичи погибших Джошуа и Алека думали, что вождь, пожалуй, несколько перегнул палку. Родственников Быка и Желтого Быка вполне удовлетворило бы обычное сожжение или патриархальное сдирание кожи. А то, что придумал Кремневое Ожерелье – это уже было какое-то зверство. Но, как мы уже говорили, Джек пользовался в деревне непререкаемым авторитетом. Поэтому деревня молча смотрела, как шаман и вождь бросали в костер волшебные связки, амулеты и щит преступника. Лишь некоторые скво начали всхлипывать, когда в огонь полетела шкура со знаком и именем предателя, ну так у скво всегда глаза на мокром месте.
Надо сказать, Джерри выдержал казнь с непоколебимым спокойствием. Ну, то есть, конечно, он подумывал о том, чтобы откусить себе язык или дернуть шеей так, чтобы ее перерезала капроновая веревка, которой его привязали к столбу, но потом решил, что это станет признаком слабости. Джерри не издал ни звука, когда его отвязали от столба и посадили на ездового бигхорнера. Всю дорогу до западной границы земель Не-Персе он молчал, глядя перед собой. Когда на третьи сутки воины сбросили его со спины могучего зверя и перерезали веревки, Джерри уже при всем желании не мог произнести ни слова – так распух в пересохшем рту его язык. Когда воины повернули бигхорнеров обратно, Джерри отыскал небольшую лужу, напился впервые за пять суток и начал думать, что ему делать дальше. Воины оставили его на краю земель людоедов. Оружия ему, естественно, никакого не дали. Соответственно, при столкновении с каннибалами, Джерри был обречен закончить свой путь в их желудках. Воины Не-Персе, проигравшие бой и ставшие пищей для пожирателей плоти, не боялись такой судьбы. Их души хранили духи земли, предки и талисманы народа. Что бы ни случилось с телом, душа Не-Персе всегда находила дорогу на Белую Равнину, туда, где была настоящая родина племени. Но у Джерри больше не было предков и талисманов. Он перестал быть Не-Персе, и духи отныне не защищали его. Это означало, помимо прочего, что все злые призраки, все колдуны, все водяные змеи и приходящие ночью упыри могли в любой момент напасть на того, кого раньше звали Белым Орлом. Ну и оставался, конечно, вопрос с каннибалами. Если раньше Джерри абсолютно не боялся попасть к ним на обед, потому что его душа была надежно защищена, то теперь бывший Не-Персе понимал, что из брюха людоеда для него выход только один. Думать о таком выходе не хотелось.
Взвесив все за и против, тот, кого называли Белым Орлом, принял решение. Собрав куски веревки, которой он был связан, Джерри осторожно распустил их и начал плести новую веревку. Через два часа у него в руках был весьма прочный волосяной аркан в семь футов длиной. Сделав на одном конце надежную петлю, Джерри перекинул другой конец через толстую ветку псевдоклена и накрепко привязал веревку. Забравшись на дерево, он прошел на руках по ветке до веревки, надел петлю на шею и в последний раз прикинул: все ли он правильно сделал. Джерри рассудил так, что если он умрет над землей, то его душа начнет подниматься вверх. Духи неба, которые, возможно, еще не узнали о его предательстве, помогут душе улететь повыше, а дальше он уж как-нибудь сам постарается найти дорогу на Белые Равнины. Более того, при таком раскладе можно не бояться за судьбу своих бренных останков – каннибалы, как известно, не едят снулого мяса. План выглядел достаточно убедительно, Джерри кивнул самому себе и отпустил руки. Веревка натянулась, шею пронзила страшная боль, в глазах потемнело. Джерри инстинктивно попытался вдохнуть, но волосяной шнур надежно пережимал трахею, и бывший Не-Персе мог только дергать ногами. Бешеным усилием воли тот, кого звали Белым Орлом запретил своим руками хвататься за веревку, впрочем, та уже врезалась так глубоко, что любые попытки ослабить петлю были обречены на провал. В ушах Джерри гремело, перед глазами, несмотря на день, стояла чернота, усыпанная тысячами вспыхивающих и гаснущих звезд. Сознание воина угасало.
Внезапно что-то с силой ударило по веревке, и Джерри почувствовал, что куда-то проваливается. Петля на шее ослабла, и молодой воин сделал судорожный вдох, за ним другой и третий. Гром в ушах утих, в глазах понемногу светлело, прояснилось и сознание. Джерри осознал, что, во-первых, веревка оборвалась, а во-вторых, он, почему-то, так и не упал на землю. Еще через мгновение бывший Не-Персе понял, что кто-то держит его на весу, ухватив за рубаху на груди. Джерри был парень высокий и крепкий, стало быть, для того, чтобы вот так поднять его над землей, кто-то неизвестный должен был обладать чудовищной силой. Наконец, зрение окончательно вернулось к молодому воину, и тот, кого называли Белым Орлом смог разглядеть, кто его держит. Увидев перед собой прекрасное женское лицо, обрамленное густыми серебристыми волосами, алые губы и такие же ярко-алые радужки больших, холодно-равнодушных глаз, Джерри застонал, забыв, что мужчине это не к лицу.
Одной рукой, на весу его держала сама Белая Ведьма. Проклятие вождя сработало, и спасения для Джерри Сахконтейка не было.