Шагнув в пролом в стене, Джерри услышал очередной глухой удар и еле успел увернуться от изрядного куска мяса с обрывками шкуры. Комната выглядела так, словно в ней какие-то очень жестокие и кровожадные существа убивали и расчленяли других существ, послабее. Джерри никогда бы не поверил, что из одного оленя можно наделать столько кровавых ошметков. Над изрубленной тушей животного стояла перемазанная кровью Ведьма. Огромным тесаком женщина пыталась срезать шкуру с задней ноги животного. Джерри покачал головой. Он, конечно, знал, что колдуны не похожи на людей, но такого все-таки не ожидал. Когда Ведьма, свирепо пыхтя, попыталась острием полуторафутового тесака поддеть кожу на ляжке несчастного копытного, Джерри понял, что сейчас самое время вмешаться, иначе добрая половина мяса окажется в отходах. Надеясь, что ему ничего за это не будет, молодой Не-Персе осторожно положил ладонь на правый локоть женщины. Ведьма резко обернулась. Ее забрызганное густеющей кровью лицо выглядело жутко, но Джерри, храня достоинство мужчины и воина, собрал волю в кулак и не позволил страху одолеть себя. Он медленно указал на тесак, потом покачал головой и сделал вид, что убирает его в ножны, затем повернул ладонь в сторону ведьмы и сделал жест, как будто умывает лицо. После этого Не-Персе похлопал по своему ножу, давая понять, что справится с разделкой лучше. Несколько мгновений Ведьма недоуменно смотрела на молодого воина, затем криво усмехнулась и провела кровавым пальцем по губам Джерри. После этого она указала на свои уши и со вздохом покачал головой. Белый Орел вспомнил, что Ведьма прекрасно слышит и понимает язык Жителей Долин. Из-за ее немоты это было легко забыть. Джерри кивнул и сказал, что разделает оленя, вернее то, что от него осталось, сам, а... Тут Не-Персе запнулся. Он не знал имени женщины, и инстинктивно понимал, что она вряд ли обрадуется, если ее в глаза назовут Ведьмой. Впрочем, Джек Вайякатта не зря выделял Белого Орла среди прочих молодых воинов. Быстрый умом Джерри моментально нашел подходящее и вполне уважительное обращение и продолжил, что он тут будет разделывать тушу, а Белая Хозяйка (Сахконтша - Белая Женщина, Зажигающая Очаг в Землянке, если переводить абсолютно точно) пока могла бы умыться. Ведьма склонила голову на бок, видимо, обдумывая предложение, и молодой воин снова подивился, насколько милое у нее лицо, даже под этой жуткой маской из крови и засохшей грязи. Наконец, женщина кивнула и ушла в жилую комнату, а Джерри вынул нож и принялся резать тушу, напевая себе под нос.
Молодой Не-Персе управился с оленем за каких-то полчаса. В углу комнаты нашлась нарезанная кусками полиэтиленовая пленка, судя по цвету – еще довоенная. Джерри завернул в нее мясо, прикидывая, из чего можно сделать коптильню, и вышел в соседнюю комнату, чтобы взять котел, который он видел рядом со столом. Прямо возле очага, присев на корточки, сидела совершенно голая Ведьма. Наклонившись над старинным тазом из когда-то красного, а теперь розового пластика, женщина спокойно стирала перемазанную кровью одежду. В полутьме комнаты ее тело было таким белом, что казалось – Ведьма светится изнутри.
Много позже, вспоминая эту минуту Джерри всякий раз испытывал гордость за то, что от поспешных, хотя, наверное, естественных для молодого мужчины, действий, его удержал отнюдь не страх. Нет, конечно, он понимал, что Ведьма может легко вырвать шкодливую руку из похотливого плеча. Но в те мгновения, сквозь гул ударившей в голову крови пробилась одна, но очень ясная и правильная мысль. Ведьма не знала стыда, не умела торговаться, разделывать добычу и правильно ходить по лесу. Она не говорила, хоть и слышала, понимала речь, но не всегда то, что за ней стояло. Женщина была посвящена в тайну стального талисмана, но не в секреты шитья и штопки. Ведьма знала чародейство, но не обычную жизнь людей. Все это вместе взятое означало, что красивая белокожая колдунья с нечеловеческими глазами и волосами была отмечена Великим Духом, вождем над всеми духами. Великий Дух дал Ведьме умение творить заклинания и подарил силу нескольких воинов, но за это забрал часть разума. Не-Персе были прагматичными, в чем-то даже жестокими людьми, хотя, пожалуй, не настолько жестокими, как Серые Кроу. Но даже самый свирепый воин никогда не тронет того, кого духи лишили разума. Джерри поднял лежака одеяло и накинул на плечи Ведьме. Женщина удивленно обернулась и ткань свалилась на пол. Не Персе вздохнул, чувствуя, что разум проясняется, а кровь отливает от головы и от другой, прямо противоположной части тела. Он снова поднял одеяло, опять прикрыл им женщину, а затем опустился рядом на корточки и начал говорить.
Джерри объяснил Ведьме, что Ватанка, создавая все живое, поставил людей над прочими живыми тварями. Бигхорнеры, брамины, Яо-Гаи и лорибу – это тоже народы. Но люди главнее на этой земле, поэтому им разрешено брать мясо и шкуры зверей. Однако, даровав людям старшинство, Ватанка дал им три важных достоинства и табу. Во-первых, человек не должны есть человека. Каннибалы нарушили это табу, поэтому они больше не люди. Во-вторых… Тут Джерри замялся, но из песни слова не выкинешь, и молодой Не-Персе продолжил. Во-вторых, людям дана речь, чтобы понимать друг друга. Правда, Белая Хозяйка почему-то не говорит (при этих словах Белая Хозяйка указала пальцем на свой ротик и помотала головой), но, торопливо добавил Джерри, она все понимает и может объясняться знаками, то есть в любом случае человек. И, наконец, Ватанка одарил людей стыдливостью. Звери не имеют стыда, они не носят иной одежды, кроме своих шкур, и спариваются на глазах друг у друга. Люди же прикрывают свою наготу и спят друг с другом, отгородив свое ложе покрывалом. Ну, или, хотя бы, накрывшись одеялом, если они бедны, и землянка у них маленькая… Джерри почувствовал, что его заносит куда-то не туда, особенно в вопросе кто с кем спит. Молодой Не-Персе начал подозревать, что Ведьма понятия не имеет о том, что могут делать за покрывалом снявшие одежду мужчина и женщина. Инджун не знал, как такое может быть, но, в конце концов, Ведьма была Ведьмой. Кто знает, какую плату взяли Духи за дарованную ей силу? В общем, поспешил закончить Джерри, мужчина и женщина не должны раздеваться друг при друге, если, конечно, их не связывают особые узы.
Ведьма помолчала, видимо, обдумывая услышанное, затем указала на себя, на Джерри и посмотрела на воина, склонив голову на бок. Джерри уже понял, что такой жест означает у женщины вопрос. И даже не самый умный молодой воин семьи Хемене легко мог понять, что в данном случае Ведьма спрашивает: не связывают ли особые узы ее и Джерри. Молодой воин вспотел. Он видел обнаженную Ведьму несколько мгновений, но этого было достаточно для того, чтобы захотеть ее сейчас и до конца жизни. Судя по всему, эта женщина ничего не знала об отношениях полов (Джерри, конечно, употребил в уме другое выражение, но мы используем здесь научный термин, чтобы слегка охладить накаленную сцену). А раз так – настойчивый и пылкий молодой воин без труда мог бы подвести дело к тому, о чем всякий настойчивый и пылкий молодой воин думает каждую свободную минуту. Например, если сейчас сесть рядом с Ведьмой, слегка приобнять ее одной рукой, а другой… Джерри резко выдохнул и с силой ударил себя кулаком в челюсть. Перед глазами замелькали зеленые искры, комната слегка качнулась, и мысли, которые могли опустить Джерри Сахконтейка в пучину позора, ну, вернее, макнуть его в эту пучину еще глубже, ушли сами собой. Воин народа Хемене никогда не воспользуется слабостью той, кого духи лишили части разума! Джерри сел рядом с явно ошарашеной его выходкой женщиной, осторожно взял ее руку в свою, и, накрыв узкую, белую ладонь своей – широкой и смуглой, объяснил, что пока, наверное, такой связи нет, но если она возникнет – Белая Хозяйка сама все поймет. Молодой воин не стал объяснять, что с его конца он, похоже, уже навсегда привязан к Ведьме самой крепкой стальной веревкой, из тех, что иногда привозят в деревни Народа жители Долин.
Ведьма внимательно выслушала инджуна, встала и, подойдя к сломанному стальному шкафу, достала из него продолговатый пакет. Покопавшись в нем, женщина извлекла тетрадь из сшитых с одной стороны листов бумаги разного цвета и толщины. За тетрадью последовал карандаш. Женщина положила самодельный блокнот на колено и принялась писать. Левой рукой она при этом аккуратно придерживала одеяло на груди, и Джерри с облегчением понял, что, похоже, концепцию стыдливости Ведьма приняла. Написав несколько строк, женщина подала блокнот Джерри. Ее лицо светилось такой надеждой, что молодой воин впервые в жизни ощутил жгучий стыд за то, что от рождения считал вполне естественным. В деревне Хемене люди с подозрением относились к грамоте. Все знали, что именно заточив свободную речь в бумаге, белые когда-то отняли землю у Народа. Могучее колдовство, привязавшее слова к бумажным листам, исказило их смысл, и Не-Персе навсегда лишились своих гор, лесов и равнин. Последствия были ужасающими. Поэтому люди Хемене считали умение читать и писать ненужным и даже вредным. Только вожди обучались этому опасному искусству: от молодого к старому. Простые воины чурались такого колдовства. Насколько Джерри было известно, подобного порядка придерживались не только кланы Не-Персе, но и Серые Кроу и Новые Шошоны. Сейчас, глядя в глаза Ведьме, инджун понял, что своим невежеством он отнял у нее единственную возможность поговорить с кем-то иначе, чем знаками. Молодой воин покачал головой и сказал, что, к сожалению, не умеет читать. Увидев, как опустились плечи женщины, Джерри поспешно добавил, что обязательно выучит знаки Жителей Долин, так, что они с Белой Хозяйкой смогут поговорить. Ведь они – люди, а люди всегда говорят друг с другом, так заповедал Ватанка. Женщина улыбнулась и кивнула. Крепко завязав одеяло на груди (к немалому облегчению нашего героя), женщина снова вернулась к стирке. Джерри только в очередной раз подивился тому, как быстро меняется настроение Ведьмы. Затем, посмотрев по сторонам, молодой воин решил, что ему, пожалуй, тоже следует заняться чем-нибудь полезным. Праздность, как известно, рождает дурные мысли.
Осмотрев внешнюю стену, которой Ведьма отгородила комнату от бурной природы Айдахо, Джерри решил, что, пожалуй, начнет с нее. Судя по всему, в строительстве Белая Хозяйка полагалась, главным образом, на силу, а не на сноровку или расчет. В народе Не-Персе возведением построек занимались, в основном, мужчины. Тем не менее, всякая женщина могла, при необходимости, сплести надежный шалаш из ветвей, поставить временную охотничью палатку или даже соорудить небольшую землянку. Ведьму, похоже, ничему такому не учили. Внешняя стена представляла собой нагромождение балок и бревен, вбитых в трещины в бетоне и сделанные из арматуры петли (согнув один из ржавых прутов, Джерри с новой силой проникся уважением к физической силе женщины). К этому каркасу были в беспорядке приколочены гвоздями, острыми обломками железа, примотаны веревками, проволокой и даже жилами куски стали и пластика. Получившаяся конструкция выглядела довольно прочной, но имела множество щелей, а в ветреную погоду должна была страшно греметь.
Обойдя соседние комнаты, Джерри нашел молоток, коробку разнокалиберных гвоздей – ржавых, но тщательно выпрямленных, обрывки веревок, куски проволоки, а также множество листов железа и пластика разных размеров. Молодой воин хорошо запомнил расположение ловушек, которые установила на пути в свое логово Ведьма, поэтому смог осмотреть также остальные комнаты на этаже. В конце концов, у него набралась изрядная куча инструментов и материалов, и Джерри приступил к работе. Он тщательно конопатил щели, заколачивал дыры и закреплял свободно болтающиеся края пластиковых и стальных листов, чтобы не хлопали на ветру и не расшатывали стену. Молодой инджун как раз взялся за особенно крупную дыру, которая должна была доставить немало проблем в холода, когда услышал за спиной удары кресала, и вскоре по комнате потянуло дымком. Джерри обернулся и увидел, что Ведьма аккуратно прилаживает котелок над разожженным очагом. Похоже, по крайней мере готовить еду женщина где-то научилась: мясо было довольно ловко нарезано огромным тесаком, вслед за ним в котелок последовали тщательно вымытые клубни дикого картофеля, сушеная морковь и мутолук. Одеяло мешало женщине, но она старательно придерживала его рукой. Джерри улыбнулся, снял рубаху и, подойдя к женщине, протянул ей свою одежду. Молодой инджун сказал, что пока одежда Белой Хозяйки не высохнет, она может носить рубаху своего гостя, ему хватит безрукавки. Женщина указала на свое одеяло и Джерри пояснил, что в рубахе работать будет удобнее, а одеяло можно пока обернуть вокруг пояса в качестве юбки. Ведьма кивнула, и Джерри поспешил вернуться к работе, стараясь не думать о том, что у него за спиной переодевается молодая и красивая женщина.
Джерри как раз закрыл самую большую дыру в стене, когда его похлопали по плечу. Обернувшись, молодой инджун одобрительно кивнул: в длинной рубахе Не-Персе и юбке из обмотанного в два слоя одеяла, Ведьма имела настолько приличный вид, что женщины Хемене, пожалуй, допустили бы ее в свой вечерний круг, когда матери, девушки и старухи садятся у огня в Большой Землянке, и, делая всякую женскую работу, разговаривают о том, о сем (главным образом, конечно, о том, какие у них глупые мужья и непутевые сыновья). Белая Хозяйка указала на стол в углу комнаты. На столе, аккуратно накрытом куском брезента, стоял дымящийся котелок. На противоположных краях стола ведьма поставила две тарелки и положила ложки, вилки и странные ножи без острия. Люди Хемене не пользовались вилками, хотя ложки в конце концов нашли свой путь на столы племени – женщинам не нравилось, что мужчины лезут в свои миски руками. Джерри решил, что, пожалуй, постарается освоить новый для себя столовый прибор. Усевшись за стол, он стал внимательно следить за Белой Хозяйкой. Женщина сложила руки на груди и, закрыв глаза, склонила голову. Молодой воин слышал об этом обычае: некоторые торговцы из долин поступали так перед едой, молясь Великому Духу. Джек Апаш Вайякатта считал, что это хорошая привычка, и Джерри, сжав ладони, тоже закрыл глаза и произнес несколько слов благодарности Ватанке, указавшему оступившемуся человеку новый путь на этой земле. Закончив молиться, Джерри принялся зорко следить за Белой Хозяйкой, чтобы сразу разобраться в том, как нужно пользоваться непонятным ножом и этим коротким копьем с четырьмя остриями. Открыв глаза, Ведьма взяла миску обеими руками и с хлюпаньем и бульканьем вылила в себя едва не четверть своей порции похлебки. У Джерри отвисла челюсть. Не находя слов, он молча указал на ложку, вилку и нож, и, надеясь, что так будет понятнее, склонил голову на бок. Женщина посмотрела на лежащие на столе приборы, пожала плечами и вытащила из миски здоровенный кусок вареного мяса. Джерри вздохнул и, взяв ложку, показал ее Ведьме, затем зачерпнул похлебку и аккуратно, не хлюпая, глотнул. Ведьма внимательно смотрела на молодого инджуна. Холодея внутри, но сохраняя уверенность снаружи, Джерри положил ложку, взял вилку, снова показал ее Ведьме и аккуратно насадил на нее плавающий в супе кусок мяса. Кусок оказался слишком большим, и инджун понял, для чего нужен нож без острия. Лезвие было тупым, и мясо пилилось долго, но Джерри решил, что пусть он просидит до темноты, но научит Ведьму есть, как люди. Почему-то это казалось молодому Не-Персе очень важным. Ведь чем больше людских обычаев освоит эта странная женщина, тем ближе она станет к людям. Ведьма явно стояла между человеческим миром, и миром духов. Джерри решил, что любой ценой перетянет ее в свой мир. Больно жирно будет оставлять такое чудо призракам – как-нибудь перебьются.
Ужин растянулся на час, но к его завершению Ведьма (да и сам Джерри) довольно сносно научилась использовать вилку, хотя с тупыми лезвиями молодой инджун в конце концов признал свое поражение и нарезал мясо охотничьим ножом. Как ни странно, но посуду и стол Ведьма вымыла сама. В этом отношении она оказалась на удивление чистоплотной. Смеркалось, и женщина достала из шкафа лампу – накрытую стеклянной банкой без дна плошку жира с воткнутыми фитилем. Небо застилали густые тучи, поднимался ветер, и Джерри подумал, что ночь будет бурной. Он успел закрыть самую большую брешь в стене, и теперь лихорадочно закреплял самые неустойчивые листы металла и пластика. На горизонте вспыхнули молнии. Сквозь вой ветра донесся еле слышный раскат далекого грома. Джерри заколотил последний гвоздь, когда с неба упали первые тяжелые капли. В любой работе главное – вовремя остановиться. Осмотрев внешнюю стену, инджун удовлетворенно кивнул – комната была относительно надежно прикрыта от дождя и неплохо – от ветра. Подкинув дров в очаг, Джерри проверил лампу – жира и фитиля должно было хватить на всю ночь. Конечно, в такой глуши разумнее было бы погасить огонь на ночь, чтобы не привлекать внимания. Но молодой Не-Персе рассудил так: Ведьма живет тут явно не один месяц и, судя по всему, научила местное зверье бояться себя. Если же к дому выйдут люди, или, того хуже, людоеды, то ловушки предупредят об их появлении, а готовиться к бою лучше все-таки при свете. Ведьма уже укладывалась спать. Джерри показалось, что она чем-то обеспокоена, но, подумав немного, инджун решил, что женщина просто слегка взволнована событиями прошедшего дня. В конце концов, колдунья узнала, как пользоваться вилкой и ложкой, научилась стыду и вообще познакомилась с заветами Ватанки. Да и вряд ли до этого у нее в гостях бывал юный и красивый воин. Джерри, как и все молодые воины инджунов, не отличался ложной скромностью и считал себя сильным, красивым и смелым молодым человеком. Белая Хозяйка подтащила два матраса к очагу и положила их рядом. Прихватив одеяло, она улеглась на один и указала Джерри на второй. Странное дело, в этот раз Белому Орлу даже не пришлось прогонять дурные мысли. Ну, почти не пришлось. Джерри взял матрас и перенес его на другую сторону от обложенного камнями костра, пояснив при этом, что спать рядом могут только мужчина и женщина, между которыми есть особая связь. Ну, та самая, которая разрешает им снимать друг перед другом одежду и вообще. Так велел Ватанка. Женщина пожала плечами, накрылась одеялом с головой и повернулась спиной к очагу. Джерри устроился с другой стороны костра, его одеяло представляло собой истертую шкуру лорибу, но камни очага хранили тепло, да и время ночных холодов еще не пришло. Подложив под голову какое-то тряпье, молодой воин начал размышлять о том, каким необычным выдался первый день его новой жизни на этой земле. Время от времени комната озарялась вспышками молний, гром грохотал все сильнее. Гроза приближалась. Джерри подумал, что, наверное, сейчас в лесу соберется много духов, ведь дождь с молниями объединяет небо, воду и землю. Всем известно, что в такие штормовые ночи духи сражаются между собой. Джерри еще успел удивиться тому, что совсем не боится оказаться среди духов без защитных талисманов, но тут усталость и переживания прошедшего дня взяли верх, и молодой инджун провалился в сон.
Джерри проснулся, словно от удара. Воин не знал, что его разбудило, но все существо Не-Персе кричало о страшной опасности. Молодых воинов народа Хемене учат переходить от сна к бодрствованию мгновенно. Того, кто не вскочит по сигналу старшего вождя, от шума или легкого удара, бьют палкой. Джерри сбросил одеяло, перекатился на живот и, уже поднимаясь на колено, выхватил нож из чехла. Жировая лампа тускло освещала комнату, за стенами выл ветер, тяжелые капли дождя били в пластик и железо внешней стены. В комнате были лишь он и Белая Ведьма, но Джерри почему-то знал: за всю свою жизнь он никогда не был так близок к смерти, ну, разве что, за исключением тех мгновений, когда он висел в петле, пробираясь на Белые Равнины. Выставив вперед нож, молодой воин лихорадочно размышлял. Если в комнате больше никого нет, если он не слышит шороха шагов крадущихся врагов, значит, опасность исходит от того, кто уже находится здесь. Но кроме него в этих четырех стенах была только Ведьма… За прошедший день Джерри отвык видеть в этой странной, невероятно сильной женщине с белыми волосами чудовище, но сейчас к нему вернулись все страхи его народа. Люди Хемене боялись Белую Ведьму. Все те годы, что она ходила по северной стране, инджуны боялись колдунью. Он, Джерри Сахконтейк, ходил с ней всего один день, и почему-то решил, что теперь может не бояться той, что наводила страх на три племени, не считая Людей Долин. Ведьма действительно зла, иначе и быть не может. Она могла мило наклонять голову, она забавно ела суп, но от этого не становилась добрее. Зло есть зло, и тот, кто забывает об этом, рано или поздно поплатится жизнью. Внезапно комната озарилась мертвенным белым светом, и сразу ударил гром, ударил с такой силой, что Джерри оглох. Через секунду логово Ведьмы снова погрузилось во мглу, едва освещаемую фитилем, горящим в плошке жира. Но этого мгновения молодому Не-Персе хватило, чтобы понять – ему конец. Ноги не слушались, отталкиваясь ступнями от пола, инджун на заднице отполз в угол и запел Песню Смерти. После того, что он увидел во вспышке молнии, у него не осталось никаких сомнений в том, что сейчас для этого самое время.
Буквально через очаг от его постели, на древнем матрасе из рассыпающегося поролона лежала Ведьма, и сейчас она полностью оправдывала это прозвище. Женщина сбросила одеяло, ее руки и ноги уперлись в пол, а спина изогнулась дугой. Запрокинувшаяся назад голова металась из стороны в сторону, серебряные волосы поднялись дыбом, окружив лицо, словно тучи луну. И что это было за лицо! Лоб и щеки женщины избороздили чудовищные морщины, Джерри даже не знал, что кожа человека может так натягиваться и собираться в складки. Побелевшие губы почти исчезли, обнажив щелкающие и скрежещущие зубы. Глаза Ведьмы закатились так, что видны были только белки.
Давным-давно один торговец Людей Долин принес в деревню Хемене старинную, довоенную книгу. Джерри видел ее лишь мельком, но запомнил гладкую, блестящую бумагу и великолепные, красочные картинки. Казалось невероятным, что кто-то может так точно нарисовать человеческие лица, зверей, горы и леса – так, что можно было различить каждую родинку на коже и каждый листик на дереве. Торговец предложил книгу старейшинам в качестве подарка, но вожди, полистав книгу, вернули ее торговцу и велели больше никогда не приносить ее на землю народа Не-Персе. Отец Джерри, тогда еще один из военных вождей деревни, позже сказал сыну, что большинство картинок в книге были самыми обычными: мужчины, женщины, одетые, и не очень. Но в середине на нескольких страницах древний белый художник изобразил страшных чудовищ, призраков и духов. Отец Джерри сказал, что даже до того, как с неба упал огонь, на Земле не было таких тварей, которые были нарисованы в той книге. Не может гекко быть высотой с молодую березу. Но вот духи и призраки… Они есть – это известно всем. И рисовать их – большое и злое колдовство. Особенно ту жуткую бабку с волосами дыбом и зубами, как у восточных вендиго. Сейчас, глядя на бьющуюся на матрасе Ведьму, Джерри вдруг вспомнил этот рассказ отца. За стеной гремел гром, завывал ветер и барабанил по пластику и железу дождь, а здесь, в освещенной лишь маленькой плошкой с жиром комнате, сын народа Не-Персе оказался лицом к лицу с настоящей колдуньей, и, как назло, у него не было ни одного защитного талисмана.
Первым побуждением Джерри было бежать, но Ведьма лежала между ним и единственным выходом из комнаты. Можно, конечно, попробовать ее обойти, но, скорее всего, такой маневр только привлечет внимание колдуньи, поэтому мысль о бегстве Джерри отбросил сразу. С другой стороны, если уж ему в любом случае суждена смерть, то, по крайней мере, можно попробовать уйти сражаясь. Несколько лет назад Джек Апаш Вайякатта, собрал молодых воинов перед их первым походом и спросил у юношей: что нужно делать, если на тебя внезапно выскочил Дефкло. Парни, которым только исполнилось пятнадцать лет, начали придумывать разные способы поразить чудовище, и тогда Джек усложнил задачу: все происходит на равнине, деревьев, и скал, на которые можно забраться, нет. Джерри тогда еще подумал: как же Дефкло в таком месте сможет незаметно подкрасться к воинам, но промолчал и только слушал, что говорят другие. В конце концов Джек рассмеялся и сказал: все юноши ответили неправильно. Если на голом месте на тебя напал Дефкло, и убежать некуда, нужно взять в руку нож и постараться воткнуть его в тварь столько раз, сколько успеешь. Глядя в широко открытые глаза (и рты) молодых воинов, Джек уже серьезно объяснил: если отступить нельзя, или нет возможности отступить, воин народа Не-Персе умирает в бою, с оружием в руке. Тогда, на Белых Равнинах, его встречают дедушки, прадедушки и все мужчины племени вплоть до тех времен, когда Ватанка своими рогами отделил землю от воды. Чем больше раз удастся вонзить свой нож во врага перед смертью, тем ближе к очагу тебя посадят на пиру в Великой Землянке Воинов. Белая Ведьма, бесспорно, была опаснее Дефкло, но это означало только, что юноша получит больше славы в своем последнем бою. Возможно даже эта слава откроет ему прямую дорогу на Белые Равнины. Джерри ухватил нож покрепче обеими руками и, собрав все свое мужество, поднялся на ноги, опираясь спиной о стену. Продолжая распевать Песню Смерти, он шагнул вперед, занося оружие над головой.
Спустя многие годы Джек Апаш Вайякатта, уже седой старейшина, говорил молодым вождям народа Хемене, что из всех воинов, которых потеряло племя в те страшные годы, когда один век сменял другой, больше всего ему было жалко Джерри из семьи Белого Орла, потому что он мог стать величайшим из вождей, но судьба решила иначе. Это говорит нам, во-первых, о том, что Не-Персе в конце концов переняли у Жителей Долин их систему исчисления лет, что, впрочем, не удивительно, принимая во внимание, какие грозные катаклизмы сотрясали штат на рубеже веков. А во-вторых, из этого можно понять, что Джек старался не рассказывать лишний раз, какую помощь оказал духам, в направлении Джерри Сахконтейка на дорогу, что в крови и пламени пролегла через судьбы трех племен. Впрочем, даже в родной деревне мало кто помнил Джерри – ведь он умер в тот далекий день в конце лета. Человек не может жить без имени и магической защиты своего народа. А тот, кого потом часто видели люди племен во время разных загадочных и грозных событий – это был кто-то другой. Иначе и быть не может. Когда же молодые вожди спрашивали Джека, почему он так выделяет именно покойного Джерри Белого Орла, старейшина, посмеиваясь, говорил, что никогда больше не встречал молодого оболтуса, который бы думал так быстро и, главное, правильно.
Джерри уже подошел к постели Ведьмы, когда привычка наблюдать и обдумывать то, что увидел, пробилась, наконец, через болото зловонного, тошнотворного ужаса. Ведьма, спору нет, выглядела страшно. Со своей выгнутой шеей, оскаленными зубами и вообще жуткой гримасой на лице, она действительно была похожа не на человека, а на чудовище. Но, с другой стороны, Джерри-то она ничего плохого не делала! Джерри спал, как мертвый, и если бы Ведьма действительно желала ему зла, она могла сто раз сделать его мертвым без всякого «как». Ну, горло, там, перегрызть, или голову оторвать просто руками. Возможно, конечно, что она как раз сейчас превращается в какую-то кошмарную тварь, и превратившись, развернется вовсю, сделав со своим гостем хуже, чем с тем несчастным оленем, от которого, впрочем, удалось спасти большую часть мяса. Но как-то слишком уж неспешно у Ведьмы это все происходит. Джерри успел проснуться, перекатиться, отползти к стене, справиться с мочевым пузырем, который чуть было не подвел хозяина (ну как, скажите на милость, являться на Белые Равнины с обмоченными штанами?), потом собраться с духом, решить умереть храбро, потом остановиться и начать думать вот то, что он сейчас думает… И все это время Ведьма продолжала биться головой об пол и делать страшное лицо. Что ни говори, так в чудовище не превращаются. А был бы здесь не один Джерри, а целый отряд воинов? Что, она сказала бы им: «Подождите, храбрецы, я сейчас только кожу сброшу, перекинусь в тварь и всем вам головы поотрываю, только это не сразу будет»?
Странное дело, с этими мыслями к Джерри начало возвращаться спокойствие. Первые мгновения были как после пробуждения от страшного сна, когда злые духи приходят мучить человека. Когда только открыл глаза, и руки шарят по лежаку в поисках оружия, и не сразу соображаешь, что над головой – потолок родной землянки, а не пасть чудовища или еще что похуже. Да, духи иногда приходят ночью, чтобы сделать зло. Тогда шаманы окуривают жилище, поют песню из многих тысяч слов, дают отвары, настои и велят попоститься несколько дней. Обычно это всегда помогает, хотя в соседней деревне был случай, когда духи замучили человека до смерти: сперва насылали страшные сны, потом отняли силу, потом он и людей узнавать перестал, так и умер. Шаманы честно сказали, что сделать было ничего нельзя – иногда человек не может выстоять против духов. Да, сразу после пробуждения, когда колдовство, насланное духами, еще сильно, человек не может думать и действовать правильно. Случается, что и взрослые воины просыпаются с криком и даже плачут. Но потом это все проходит – и голова проясняется. Вот и у Джерри она прояснилась.
Молодой Не-Персе осторожно обошел по стенке ложе Ведьмы, взял с полки плошку с жиром и опасливо приблизился к бьющейся на матрасе женщине. Нож при этом инджун в чехол убирать не стал: ясность ясностью, но мало ли что. Склонившись над Ведьмой, Джерри заставил себя внимательно посмотреть ей в лицо. Страшная маска, в которую превратилось лицо женщины, такое милое днем, внушала ужас, но Джерри собрал волю в кулак и, не обращая внимания на дрожь и стекающий по спине холодный пот, продолжал глядеть на Ведьму. Мгновения бежали одно за другим, складываясь в минуты, но женщина все так же билась на матрасе, и не похоже было, что она сейчас сбросит кожу и превратится в чудовище. Внезапно Джерри подумал, что эта страшная маска вместо лица, эти конвульсии. больше похожи не на колдовство, а на муки, боль и страх. Дыханье Ведьмы было прерывистым, иногда из ее горла вырывалось какой-то то ли хрип, то ли мычание. Джерри вспомнил рассказы воинов, которые видели Ведьму в бою. Они называли это Крик-не-Крик, потому что он вырывался из горла, которое не могло произносить слова. Один из воинов даже сказал, что когда Ведьма на его глазах вспорола грудь вождю каннибалов, у нее по щекам текли слезы. Мужчины тогда подняли его на смех, но что если воин был прав? Что, если ярость Ведьмы происходит не из ее злобы, а из страдания? Что, если за силу, которая женщина получила от духов, ей приходится расплачиваться тем, что ночью ее терзают боль и страх? Тогда нет ничего удивительного в том, что Ведьма избегает людей. Нет, конечно, ходили слухи, что она зимовала среди Кроу, но, может быть, в холодное время такого не происходит. Ведь многие духи на зиму засыпают, как Яо-Гаи, улетают на юг, как птицы, ложатся в ил, как двуперый лосось.
Стоило Джерри подумать о духах, как комната снова осветилась вспышкой близкой молнии, и грохоте грома молодой Не-Персе вдруг с пронзительной ясностью понял: женщина, что лежит перед ним, вовсе не желает ему зла. Ей больно и страшно от того, что во сне к ней пришли злые призраки, из тех, что любят мучить ночью людей, радуясь, когда сильные воины просыпаются с криком и плачем. На самом деле, конечно, такие духи не слишком опасны. Чтобы спасти человека от их жестокости, нужно его просто разбудить, держа в руках защитные талисманы. Духи не любят, когда кто-то мешает им мучить людей, и могут напасть на такого смельчака – тут-то и нужна защитная магия, способная отпугнуть злых призраков. Вот только у Джерри такой магии не было. Она сгорела вместе с его талисманами и старым именем. Белый Орел не имел никакой защиты от жестокости духов. Если он сейчас спасет от них Ведьму, его самого спасать будет некому. Джерри вспомнил рассказ о том человеке из соседней деревни, которого шаманы не смогли защитить от нападения призраков. Люли говорили, что последние три дня перед смертью он так кричал от боли, что родные вынесли его на гору, поставили там отдельную палатку и три дня сидели вокруг нее, залепив уши кусками мягкой резины. Джерри не хотел себе такой смерти. Но и оставить Белую Ведьму во власти злых призраков он тоже не мог. Пусть изгнанный из племени, лишенный имени и защитной магии, Джерри Сахконтейк оставался мужчиной, воином, человеком. Мужчина не может смотреть, как при нем мучают женщину, пусть даже это делают духи Воды, Земли и Воздуха, что в такую ночь сражаются, деля между собой власть над стихиями!
Величайшие подвиги в этом мире остаются невоспетыми, потому что все, кто их видел, либо там же и погибли, либо не имеют достоинства признать мужество своих врагов, либо вообще не люди. Кто помнит о мужестве мужчин и женщин Второго батальона Рейнджеров Айдахо? Они защитили Нью-Бойсе от огромной орды каннибалов, что рвалась к городу с северо-запада, откуда их никто не ждал, и полегли в бою все, как один. Где-то в Пустошах до сих пор лежат их кости, изгрызенные зверми, оружие и снаряжение растащили мародеры, и никто не слышал о том, как восемьдесят семь человек спасли многие тысячи. Кто помнит о бродячем паладине Роберте Роджерсе, что уничтожил в зародыше колонию гигантских спор, превращавших людей в агрессивные и заразные полурастения? Роджерс взорвал пещеру вместе с собой, предотвратив распространение этой заразы в Айдахо, и никто, никогда не узнал о его подвиге. Так было раньше, так будет и в будущем, пока человек остается человеком. Величайший свой подвиг Джерри Сахконтейк совершил в грозовую ночь на исходе лета 2289 года. Убрав нож в чехол, молодой человек поставил плошку с горящим жиром подальше, чтобы не опрокинуть ненароком. Сев на колени в головах у дергающейся в конвульсиях Ведьмы, он глубоко вздохнул, потом крепко взял женщину за плечи и несколько раз сильно встряхнул, громко и гордо крича при этом свое имя.
Сегодня совсем без картинок, потому что действия совсем нет, одна психология.