В общем, трек про продолжающийся бой долгое время лидировал в хит-параде "Пионерской Зорьки" (была такая европаплюс для индоктринации личинок советских людей в возрасте от десяти до пятнадцати). Да и сейчас песню эту очень любят толстенькие сорокалетние комсомольцы двухтысячных. Причины этой любви лежат на поверхности: бодрый ритм, заводная музыка, патосные слова... Но вот слова-то, на самом деле, как раз подкачали. "И вновь продолжается бой" являет собой пример хрестоматийного невытягивания патоса. Так называется поэтический косяк, когда автор начинает за здравие, а кончает "Спокойной ночи малыши". В самом деле, послушаем песенку ушами головы:
Первый куплет практически вылетает галопом на простор и разворачивается в лаву: стяг, шаг, а над страною бурно поддувает мужским, пахнущим бугуртом:
...причем во множественном числе.
Припев не только не снижает накал патоса, но поднимает его на невиданную высоту. Бугурт уже начался и идет прямо, как в Выборге:
Но этого мало! В песне появляются ни много, ни мало, высшие божества советского пантеона: Ленин и Октябрь! Причем оба - юные, то есть еще той эпохи, когда они ходили по земле среди людей, совершали свои зловещие подвиги, проливали кровь мешками и истязали Россию. Замах сделан на сторублевку. Теперь очень важно не снизить уровень патоса в последующих куплетах. Удалось ли это автору? Увы, нет.
Второй куплет слегка снижает накал дорамы. Во все концы летит весть отцам, что будут победы и встанут борцы. Тут такое дело. Если принять, что песня струит свои строки от лица восемнадцатилетних комсомольцев, то их отцы, скорее всего, в настоящей победе, где был тыщ-пыщ, миллионы фрагов с обеих сторон, титанические раши и прочий тотал вор против армии демонов на импоссибле, участия не принимали чисто по возрасту (исключая довольно малочисленную, хотя и весьма эпичную, прослойку пионеров-героев). Поэтому победы, в общем, если и будут, то трудовые. По сравнению с вихрями бугуртов первого куплета и божествами из припева это все звучит как-то ниочинь.
В третьем куплете поэт пытается вытянуть патос, предлагая не щадить жизни для правды. В общем, мотив героической смерти ради неполживого он, в какой-то степени, действительно звучит героически. Вернее, звучал бы. Времена, когда русские люди добровольно сливались именно за правду, они либо отстоят от 1974 года на довольно большой промежуток времени:
...либо относится к периоду, который в 1974 году вспоминать было не принято: "одна половина сидела, другая охраняла"(тм). Комсомольцы сороковых и 1918-1922 не щадили жизни ради других, более емких, вещественных и конкретных принципов и понятий. К тому же, Добронравов слегка зашкваривает куплет антирелигиозной пропагандой - и это уже просто ёмаё. В самом деле, какие милости с неба могут быть в башке у пионера и комсомольца семидесятых? Он в большинстве своем про Бога видел только в фильме "Андрей Рублев", да и то если не сбежал с этой тягомотины после сцены с тыщ-пыщ во Владимире. Еще один кол в патос первого куплета вбивает обращение "ребята". Комсомол, который вихрем ходил в яростные атаки, перед этими атаками обращался внутри себя: "Товарищи". Ну, то есть, конечно, по факту он, скорее всего, обращался как-то вроде: "Ёб вашу мать, рубай беляков, пока они пулеметы не развернули!", но в плане патосного и канонического обращением было именно "Товарищи!" "Ребзя" - это уже что-то дворовое. В конце концов, у нас ведь тут не полковник-хват к солдатне, порекрученой из крепостных, бакланит на Бородинском поле.
Наконец, мы подходим к четвертому куплету, и тут патос окончательно сливается в яму с говном. Чего-то невразумительно пробухтев про погодные условия и про то, что в плане снабжения Москва - это вам не Пенза, Добронравов ляпает чудовищные строки про юность планеты и всемирный стройотряд. Если кто не знает, что такое стройотряд - это, короче, когда студенты, как более грамотные и дисциплинированные, чем пролетариат, направлялись куда-нибудь чего-нибудь строить и возводить, чтобы поддержать своим плечом, за которым десять классов, спивающегося гегемона. К семидесятым годам это уже в значительной степени превратилось в такую шабашку, где москвичи и прочие городские могли реально понюхать жизни и заработать денег, иногда - нормальных. По понятным причинам, строили такие отряды несколько хуже профессиональных строителей, но если учесть, что в описываемый период профессиональные строители зачастую не строили вообще, годами давая унылым карикатуристам журнала "Крокодил" материал для несмешных карикатур, реальный выхлоп от студентов был. Но дело не в этом. Дело в том, что проблеяв про стройотряд, Добронравов, фактически, заменил буденновку первого куплета на панаму из газеты, а шашку - на бутылку портвейна три семерки.
СУКА! Ты начал с вихрей атак! У тебя там клинки, аэропланы, броневики, пулеметы максимова, пистолеты маузерова, квадратные такие! У ТЕБЯ ТАМ МОЛОДОЙ ЛЕНИН! Не подсыпающий песок дедушка Ленин
, а задорный, витальный калмык 
, мутивший в Цюрихе тройнички с Наденькой и Инессочкой. У тебя там ЮНЫЙ ОКТЯБРЬ со всеми его матросами и красногвардейцами! И от этой ебической героики ты скатываешься к строительству свинарников в колхозе "За этим Ильича"?!! О каких победах ты собираешься поведать отцам? Как ломал целку Машке со второго курса на мешке с цементом? Или как местные приходили дать пизды, а вы им сами насовали, а они тогда приехали на двух грузовиках, а вы зато спрятались и они никого не нашли? Дубина, это же все равно, что взять пулемет Максимова, покрасить его в розовый цвет и стрелять из него шариками с голубой краской, делая вид, что у вас тут всерьез казаки набигают!Вот так бывает, когда поэт не может выдержать патос на все куплеты. Для сравнения, приведем стихотворение "Коммунисты вперед!" Александра Межирова (не касаясь забавных обстоятельств биографии поэта и заскорузлости его рабочих узловатых пальцев)))). В общем, стих разделяется на пять частей: Вступление, Гражданская Война, Первые Пятилетки, Великая Отечественная и Финал.
Вступление подготоваливает нас к эпичности описываемого. Автор обещает открыть нам тайну великого заклинания, которым можно оббаффать свой юнит на яростную мораль и статы атаки, но дано это не каждому, а лишь тем, кто достиг определенного левела.
Затем идет глава про огненные годы, и тут читателя прямо за горло берут жесткие образы сыпняков, клинков, интервентов и полка, который бросает на проволоку (видимо, колючую, какая тогда еще была?) свои пальто. Здесь впервые звучит заклинание, которое очень тихо, чтобы никто не подслушал, произносит комиссар - советский клерик
, чьей задачей было поддерживать мораль неустойчивых юнитов и при необходимости баффать их из нагана в башку или горячими речами в сердце. Потом идут Великие Стройки. Собственно, здесь как раз можно было бы скатиться в стройотряд, но Межиров тут же подпускает героики и жертв. Плотину порвало, бригады на дно (кто их, зеков, считать будет?), и молодой инженер, видя, что наступает кабздец, тоже произносит секретный спелл: "Коммунисты, впегед, пока нам тут всем вгедительство не пгишили". И сразу банальщина строительства поднимается на высоту эпика - люди погибли, но, типа, не зря, а коммунисты - вперед!
Затем - Отечественная Война, тут, без шуток, лучшие строки - и с гранатой в траву, и с КВ в капонирах, и солдатами, которым стыдно смотреть в глаза беженцам.
Но вот война закончилась, пора писать финал. Казалось бы, уж теперь не миновать стройотрядов, иронии судьбы и прочего позднесовкового говнобыта. Но нет, Межиров не подводит! Погода, конечно, херовая, но не просто так: земля пахнет горячим железом
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →