
В одном племени Северных Мародеров-Варваров жил молодой Мародер-Варвар, которого племя очень и очень стыдилось. Нет, наш герой был смелым, хорошо подкачанным, парнем, никогда не пропускавшим священные Дни Ног. Кожано-меховые семейные труселя с заклепками на нем сидели как влитые (кожано-меховые стринги с заклепками в племени не носили, потому что когда среднегодовая температура за окном редко поднимается выше минус пяти по Цельсию, стринги, пусть даже с полосками меха - это чересчур экстремально). Огромные наплечники с шипами совершенно не мешали юному убийце двигаться и даже делать широкие, поистине варварские движения двуручным топором.
Вообще, двуручным топором наш герой владел на диво хорошо. Об этом говорила коллекция черепов разнообразных монстров, украшавшая забор его варварской избы. В бою он всегда сражался впереди, уступая дорогу только вождю, потому что этот придурок, обожравшись мухоморов, не разбирал своих и чужих, так что тут проявлялась и не трусость вовсе, а просто варварская рассудительность. Нет ничего героического в том, что тебе под спидами раскроит башку кто-то из своих. Таких неудачников даже в Валгалле сажают за позорный стол, к которому ни одна валькирия не подойдет, не то что потащит участвовать в кровавой битве-оргии. В общем, герой был вполне северный и мародерский. Однако племя его все-таки стыдилось. Потому что северные мародеры-варвары всегда с трепетом и глубоким уважением относились к своей древней культуре, а с этим у юноши было не очень. Например, он напрочь отказывался отращивать длинную бороду, заплетая ее в многочисленные косички, и выбривать голову в замысловатую прическу. Ни один барбер племени не мог похвастаться, что его бритвы и ножницы погуляли по голове нашего героя. Вместо этого молодой варвар носил стильную острую бородку, залихватские усы с завитыми концами, а волосы и вовсе отрастил длинные, при этом регулярно их мыл. Далее, наш варвар не любил морские походы. Ему видите ли не нравилось, что у драккаров северных мародеров варваров только одна мачта, которую поддерживают от силы четыре каната. Молодой герой зачем-то мечтал, что он будет обрубать канаты и, держась за свободный конец, красиво перелетать над битвой с носа на корму и обратно. Один раз он попытался провернуть такое в бою, но мачта упала, и после сражения юношу долго били всей командой. Как будто мало всего перечисленного, молодой варвар имел какие-то извращенные представления о том, как следует поступать с побежденными. Вместо того, чтобы подвергать поверженных врагов диким кровавым пыткам, он постоянно пытался с ними подружиться, чем вызывал у несчастных культурный шок и самое искреннее негодование. Варвары, которым вместо Кровавого Орла предлагали выпить мьёда, вместе полюбоваться прекрасным видом северного сияния над ледяным фьордом, а потом и вовсе побрататься, рыдали, как дети, которым запретили тыкать раскаленной кочергой в рабов, и со слезами благодарности встречали смерть на колу или в змеиной яме, которой их с глубокими и искренними извинениями подвергали остальные члены племени. А чего стоило отношение юноши к изнасилованиям? Он просто отказывался в них участвовать, даже в групповых! Мало того, он постоянно вступался за пленниц, чем вызывал у последних чувство глубокой обиды, переходящей в ненависть и презрение. Да и вообще отношение молодого варвара к женщинам нельзя было назвать здоровым. Во-первых, он никогда не хватал их за сиськи и прочие части тела, не прижимал в темных местах и, как мы уже сказали, не насиловал. Вместо этого он говорил им висы, в которых сравнивал несчастных то с богинями, то с валькириями, а то и вовсе со звездами, луной и солнцем. Он говорил, что румянец на их щеках сияет, подобно заре над океаном, что синева их глаз может посрамить небо ясным весенним днем, а волосы блестят ярче, чем золото. Надо ли говорить, что бедные женщины, привыкшие к тому, что мужчины в качестве комплиментов отдают должное размеру их грудей и зада, или обещают такой бурный секс, что после него неделю будет больно сидеть, от подобных бесстыжих слов часто впадали в истерику. Старейшины несколько раз пытались усовестить нашего героя, объясняя ему, что в их племени так себя вести не принято. Если ты по этим самым делам - сходи, вон, к Томному Олафу:


Тот день у клерика-суккубы как-то сразу особенно не задался. Ей доверили довезти до города из сельского монастыря юных послушниц. Строго говоря, это было совсем не ее дело, потому что в данной местности суккуба занималась тем, что боролась с эпидемией, поражавшей женщин детородного возраста. Обнаружив источник болезни, поразив злобного колдуна и внедрив среди сельских жителей основы гигиены, девушка уже собиралась возвращаться в крепость, где ее ждали друзья, теплая ванна, чистое белье и любимые романы, когда знакомая настоятельница ее знакомой настоятельницы буквально со слезами на глазах умолила ее взять с собой в город десять молоденьких дурочек, которых знатные родители на лето отправили в монастырь от грехов подальше. Тяжело вздохнув, суккуба согласилась. Увы, все сразу пошло наперекосяк. Четверо монастырских воинов, которых выделили в качестве сопровождения, были дряхлыми стариками. Двое кучеров постоянно похотливо поглядывали на нее и ее подопечных, и на первом же привале, коварно хохоча, угнали повозки прочь. А буквально через несколько минут на ошарашенных таким предательством девушек напали демонические орки и необузданные минотавры. Это, разумеется, был коварный заговор, который почти увенчался успехом. Старики отважно сражались, но пали смертью героев в первую же минуту битвы. Суккуба, истратившая всю волшебную силу на борьбу с болезнью, могла лишь отбиваться булавой. Все должно было закончиться очень плохо, и тут... И тут появился Он! Да, этот воин выглядел немного не так, как Белые Рыцари ее романов. Его одежда была несколько скуднее, чем требовали приличия, доспехи ограничивались шипастыми наплечниками и клепаным щитком, прикрывавшим... Некое место. Вместо изящного Светлого Меча воин поражал врагов гигантским двуручным топором, причем делал это очень необычным способом. Но все эти несоответствия ничего не значили, ведь перед суккубой был самый настоящий РЫЦАРЬ ЕЕ МЕЧТЫ! Его глаза метали молнии, но взгляд был кротким и полным доброты. Его руки были сильны до неприличия, но как изящно он приложил левую ладонь к груди! А когда он открыл рот, суккуба чуть не потеряла сознание, услышав, как этот глубокий баритон произносит слова, среди которых не было ни "сисек", ни "жопы", ни "перепихнемся", а лишь чистая поэзия любви и красоты. Многострадальная дева поняла, что наконец-то встретила своего героя.
Когда молодой варвар пришел в себя, он чуть снова не потерял сознание. Его голова покоилась на коленях прекраснейшей из дев, взгляд синих глаз которой был полон сочувствием, добротой и... Тут наш герой резко оборвал себя - ведь не может же быть, чтобы та, чья красота превосходит красоту богинь, смотрела с любовью на простого воина, пусть и поэта и... Но тут дева склонилась над ним и голосом, подобным пению птиц, спросила: как себя чувствует прекрасный рыцарь?
Когда Старый Полудин и Добрый Вервольф, запыхавшись, добежали до места недавней битвы, им пришлось проталкиваться через стадо оленей, здоровенных пушистых зайцев и гигантских, не менее пушистых, белок, окруживших холм и смотревших на его вершину огромными влажными глазами. Повсюду летали и пели птицы, благоухали цветы, а девочки-послушницы с рыданиями облепили воинов и просили увести их отсюда, потому что невозможно же такое слушать уже четвертый час. На вершине холма сидели, взявшись за руки, суккуба и варвар, и, не сводя друг с друга влюбленных глаз, ни разу не повторясь, говорили о любви. Вервольф лег на землю, полуморфировал в фурри и, закрыв морду лапами, заскулил в благоговейном ужасе. Полудин вздохнул и подумал, что им в отряде как раз не хватало барда.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →