Понятно, что при такой жизни книги всегда немного обтрепываются. Особенно если они в мягкой обложке - как пить дать, уголок замнется. Да и помимо этого хватает опасностей, так, один из моих томов "Средневековой Руси" от Индрика с гордостью несет на задней обложке кофейный круг. Сидел я в Салавате на пробеге, поздно сидел, уже десять было. Ждал, когда начнут мощность поднимать. Ну и вынул книгу - почитать. Читаю-читаю, тут крик: "Пошла-пошла!" Я вышел из кабинета главного механика, посмотреть на дисплее, как там она пошла (пошла нормально, кстати), и в мое отсутствие кто-то на книжку поставил чашку с кофе. Народу-то в кабинете полно было. В общем, практически производственная травма.
Словом, все мои книги носят следы эксплуатации в суровых условиях нашей многонациональной обширной родины. Одну, например, в Туле слегка погрызли мыши. В Туле, правда, я не на заводе был, там нет НПЗ, я там взрослый-человек-стыдно-смотреть занимался. И почему-то мне кажется, что именно такими книги и должны быть - слегка потрепанными, может быть чуть помятыми, пообтершимися по краям. На рабочих томах допускаются следы не очень чистых (но не жирных!) пальцев. Так книги выглядят более живыми, что ли. Хотя есть у меня в библиотеке штук семь-восемь томов, с которыми я обращаюсь особенно бережно - это объясняется, скорее, их редкостью и неким специфическим аристократизмом. В самом деле, не буду же я академическое издание Герберштейна таскать и трепать так же, как "Frontiersmen in blue". Разумеется, все это относится только к моим личным книгам. Том, который я брал у кого-то почитать, всегда мог рассчитывать на максимально осторожное обращение.
А вот пятна от еды на книге - это позор.